Фандом: Рыцарь вампир Автор: -------- Статус: закончен Основной пейринг: Джури/Харука Жанры: романтика, драма Размер: мини
Автор: дневник автора …И начались долгие серые дни ожидания. Погода, словно пытаясь приободрить меня, разменивалась то на грозовой дождь, то на яркое пронзительное солнце, но и то, и то было мне глубоко индифферентно, а порой резкая смена настроения даже раздражала. На душе было отвратно, так почему же я должна вымучивать из себя хороший настрой?!.. Конечно, я понимала, что удариться в тихое и глухое депрессивное настроение – не лучший выход, но я, наверное, просто слишком слабая… Просыпаясь утром, я машинально собиралась и уходила в школу. Полдня, считай, были заняты. С подругами я больше никуда не уходила, хотя никто мне не мешал – ворота школы были пустынны, когда я выходила из корпусов вместе с Мийу и девчонками. Наоборот, смотря и не находя там знакомой фигуры, я усиленно сжимала губы, глотая перекрывавший горло ком, не давая жгучей, разрывающей грудь боли вырваться наружу. Девчонки тоскливо смотрели на меня и недоумевали, куда делся мой красавчик-брат, а я молчала. Я ничего им не говорила. Да и что я могла сказать? Что из семьи в четыре человека я уверена, что жив только один, и это я? Что, приходя вечерами домой, я запиралась в своей комнате, в пустом, безмолвном доме, откуда я со всяческими извинениями выперла в шею всю прислугу, и, валившись на кровать прямо в форме, глухо и навзрыд рыдала, пока не засыпала? А на утро, смывая с щек застывшие, тянущие кожу следы от соленых слез, пересиливала свое дикое желание забиться в угол и просто тихо страдать, собиралась в школу, и все повторялось заново, заново, заново?.. Проходили дни, недели… месяцы… Пустынные ворота уже не порождали в моей груди ноющей острой боли – эта стадия прошла, превратившись во вторую – еще более кошмарную. Теперь грудь ныла всегда – изматывающей тупой болью… Как-то раз я не выдержала – покупая сок в автомате, я машинально вспомнила, что братья в детстве любили издеваться надо мной, играя в войну и просто обливаясь томатным соком. Ноги сами подкосились, и я, судорожно сжав пакетик, забилась в промежуток между двумя автоматами, притянув колени к подбородку и судорожно кусая их, сдерживая наплывающие рыдания. Мийу нашла меня там минут через десять. Разволновалась, спрашивая, что случилось, пыталась вытянуть из меня, почему Харука перестал меня встречать… При звуках его имени я сжалась в комок еще сильнее, и слезы брызнули из глаз. Ну что, что я могла ей рассказать?! Что моего дедушку убил мой же старший брат, а средний спровоцировал старшего на смертный поединок?.. Что эти глупые эгоисты, растворившись в своих распрях за власть, совершенно позабыли про меня и оставили одну в огромном пустом доме?.. Грудь сжало так, что я заскрипела зубами, беззвучно рыдая в колени – сил держаться уже просто не было. Подруга сочувственно погладила меня по голове и предложила проводить до дома, но я лишь судорожно помотала головой – нет, я даже возвращаться туда не хочу. Одна, в огромном особняке, я ощущала себя маленькой брошенной девочкой, и страдания наваливались на меня с удвоенной силой. Однако и сидеть в школе сил уже не было. На улице снова шел дождь, но я уже давно не брала с собой зонт – наверное, тешимая слабенькой надеждой: а вдруг?.. Вдруг я выйду под дождь и снова увижу его, безмолвно стоящего под зонтиком у ворот… И он снова будет молчаливо и навязчиво меня преследовать, но я… я уже не буду на него кричать. Я судорожно сжала зубы и, поскользнувшись, чуть не упала, уцепившись за скользкий фонарь. Небесные слезы смешивались с моими собственными, когда я, обнимаясь с фонарем, судорожно тряслась. - Харука… Харука… - помимо воли шептали дрожащие губы. Пусть он вернется. Пусть снова будет меня досаждать, пусть… пусть будет нервировать, раздражать… пусть! Я готова! Я хочу, чтобы так было! Я хочу вернуться в то время, когда это было! Когда был жив дедушка, когда Ридо хоть и казался опасным, хоть и был навязчивым и неприятным, но и он радовал меня своей кривой усмешкой хулигана, особенно принося мелкие яркие безделушки, так нравящиеся мне… Я хочу вернуться в свое беззаботное, полное любви детство. Я хочу… - Эй! – вдруг окликнул меня неприятный хрипловатый голос. Послышались шлепающие шаги, и дождь над головой вдруг внезапно прекратился. Я незаинтересованно подняла голову, видя над собой высокого парня лет девятнадцати с темными волосами. Каштановый цвет снова породил во мне воспоминания, и я сжалась в комок, стиснув зубы. - С тобой что-то случилось? – удивленно-обеспокоенно спросил он. - Нет… - Может, помочь? - Не надо… Я… уже ухожу. Тихонько, перебирая руками по фонарю я поднялась на ноги и, даже не удосужившись отряхнуть юбку, наискось пересекла дорогу. - Может, все-таки что-то случилось? – Навязчивый парень догнал меня, снова подняв зонтик над головой. – Давай сходим в кафе, ты мне сможешь все рассказать!.. «Уйди… Прошу тебя, уйди…» - молилась я, прибавляя шаг. - Кстати, меня Хока зовут, а тебя?.. Я судорожно сжала пальцы, готовая как следует вмазать этому прилипчивому предмету экстерьера, когда вдруг увидела знакомую машину, остановившуюся у обочины, и встревоженное бледное лицо, выглядывающее из окна в мою сторону. - Сайри… - выдохнула я и бросилась бежать. - Эй!.. – послышалось мне вслед, но я видела перед собой только этот черный лимузин, пассажирская дверь которого отворилась за секунду до того, как я добежала до него. Я нырнула в темный жаркий салон, и хлопнувшая за спиной дверь, наконец-то, отрезала меня от остального мира и парня по имени Хока. - Сайри… - прошептала я, утыкаясь в субтильного паренька и судорожно сжимая в пальцах его рубашку. Ширабуки осторожно погладил меня по голове. - Ты плохо выглядишь, Джури… - тихо произнес он. Я не ответила, бессильно плача на его груди. Возможно, это выглядело неправильно и некрасиво, но мне было плевать, я была до невозможности рада его появлением в той серости, что окружала меня теперь. - Нохор, к особняку… - повелительски махнул рукой Сайри, и машина мягко тронулась с места. - Нет, не надо! – запротестовала я. – Я не хочу возвращаться туда! - Джури, но ты не можешь остаться на ночь на улице… - пытаясь деликатно оторвать мои пальцы от своей рубашки, произнес парень. Я же хваталась за него с новой силой, панически глядя в его прозрачные глаза. - Нет, Сайри! Я одна в огромном доме! Я боюсь его… Я… - Успокойся, Джури. – Голос наследника Ширабуки был тих и мягок, но меня продолжала бить крупная дрожь – он протянул мне стакан с водой, и я смогла выпить ее только с третьей попытки, чуть поумерив выстукивающие дробь зубы и почти расколотив стакан. – Ты не останешься одна… Сегодня я переночую с тобой. Мы поговорим, ты выскажешься. Станет лучше… Я судорожно кивнула, обхватывая себя руками. Он не обманул. Оставшись со мной, он провел всю ночь, работая «жилеткой» в которую я выплакала все, что накопилось во мне за долгие недели. Высказавшись, я действительно почувствовала себя лучше, тугой ком в груди чуть расслабился, но никуда не делся, продолжая выматывать меня тупой болью. Сайри же в свою очередь рассказал мне, что Ридо удалось пленить, однако он вырвался и сбежал, и сейчас Совет Старейшин плотно и тщательно выслеживает его, готовя новые пути заточения чистокровного принца-убийцы. Парень обмолвился, что обойдутся с ним не менее мягко, чем он обошелся со своим дедом. Про Харуку он ничего не говорил, а я не спрашивала – боялась услышать страшные слова и осознать, что я действительно осталась одна. Под утро я смогла уснуть, а когда проснулась через несколько часов, заметила, что Сайри уже нет, а на тумбочке лежит короткая записка:
«Ты знаешь, где меня найти…»
Снова шел дождь, но я чувствовала появившуюся в душе легкость. Я была очень благодарна Сайри за то, что он сделал. Без него, я думаю, я бы просто наложила на себя руки, не в силах больше терпеть и заодно пресекая возможные последствия. Мысль о том, как бесславно пропал бы с летописей чистокровный клан Куранов заставила меня усмехнуться. Уроки уже начались, но я все равно собралась и отправилась в школу – лучше быть среди людей, чем в одиночестве. Получив заслуженный нагоняй за опоздание, я ввалилась в класс и терпеливо отсидела все положенные мне уроки. Сидя на последнем, я размышляла, что сейчас закончится эта политология, я отправлюсь домой, заставлю себя выучить уроки на завтра – надо же как-то реабилитироваться в глазах учителей – а потом позвоню в особняк Ширабуки. Сайри не откажется облегчить мне еще одну одинокую ночь. От этой мысли у меня в душе всколыхнулась надежда, и я уповала на друга – вдруг ему удастся вернуть меня к жизни… Выходя из школы в сопровождении одноклассниц, я безучастно смотрела на впереди идущую Нами, углубившаяся в собственные мысли и краем уха, без особого интереса слушая их болтовню. Вдруг девчонки остановились, прерывая разговор на полуслове. - …да-да, я тоже думала, что было бы неплохо… Ого. - Это же… - Джури, посмотри!.. - Ничего себе! Его что, волоком протащили через полконтинента?!.. - Бедняга!.. - Но он все равно красивый, даже такой! - Рэнде! - Джури, что случилось? Почему он так выглядит?.. Я не отреагировала. Болтовня девчонок билась где-то на краю моего сознания, словно за плотно запертыми окнами. Тело окаменело, а потом начало меленько дрожать – я отчетливо ощутила это на своих зубах, выбивающих морзянку за приоткрытыми губами. - Ха-Харука… - одними губами прошептала я. Широко распахнутые глаза жадно впитывали каждую черту его темной фигуры, заново вспоминая. Выглядел он неважнецки - обтрепанное пыльное пальто, разорванный воротник посеревшей рубашки, разбитые руки и губы, подтек в уголке рта – самих ранений уже не было, но он почему-то не вытирал выступившую кровь, позволяя ей, запекаясь, стягивать кожу… Но, несмотря на его ужасный внешний вид, он стоял у ворот школы и… улыбался. Улыбался той его улыбкой – мягкой, нежной, чуть грустной и смущенной – которая жутко бесила меня, когда я видела ее на его лице. Тихо бухнула сумка, спавшая с моего опущенного плеча, когда я сделала шаг вперед. Еще один. И сорвалась на бег, спотыкаясь и падая на него. Харука чуть пошатнулся, выставив ногу назад, но не упал, удержался. Я обхватила его за шею, приникая к нему всем телом, и уткнулась лицом ему в ключицу. Роста катастрофически не хватало, но он, чуть помедлив, ответно обхватил меня поперек спины, прижимая к себе, чуть приподнимая над землей. Дыхание прерывисто вырывалось сквозь зубы пополам со всхлипами, которые я уже не могла сдерживать – тугой ком под ребрами начал нестерпимо пульсировать, волнами распространяя по моему телу скопившиеся там чувства. Еще немного, и у меня начнется истерика. - …что случилось-то?.. - …но, ничего не понимаю… Уезжал он, что ли?.. - …ури его ненавидела… Брат тихо и молча гладил меня по голове, и из-за этого мне хотелось разреветься еще больше… Все. Слезы прорвали плотину моего самообладания, горячим водопадом проливаясь на щеки и его шею. - Как маленькая… - со смешком прошептал он. - Дурак!.. Гад, аморал, идиот!.. – выплевывала я оскорбления, задыхаясь от слез, душивших меня. – Н-ненавижу тебя!.. А потом сделала совершенно противоположное моим словам – требовательно, в порыве притянула его лицо за волосы к себе и исступленно поцеловала. - Джури! – изумленно донеслось позади среди, пока я терзала его губы. Душа кричала: «Мой! Мой! Мой!» в каждом яростном движении, и мне казалось, что он был совершенно этому не против. - Они же кровные родственники!.. - …родные брат с сестрой… Они не осознают, не поймут. Для них это аморально, неправильно, неприлично. Мы с ним ошиблись. Оба. Он – в том, что пришел сюда. Не смог, не выдержал, хотел увидеть меня как можно скорее. Он рассказал мне все это еще в первые секунды нашего поцелуя – его тягу, его неумолимое влечение увидеть меня, понять, что все, что он сделал там, все это было не напрасно, и я теперь в безопасности… Я – в том, что поддалась порыву, не удержала стену самообладания, позволила захлестнуть себя и унести… Но я уже просто не выдерживала, я его увидела – и это стало последней каплей в переполненном сосуде. Вода из ванны перелилась через край и начала топить соседей… Наша ошибка – мы выставили на люди то, что скрывал наш род. Но… это была не самая большая ошибка в нашей жизни. - Дурак… ненавижу тебя, ненавижу… - задыхалась я, исступленно его целуя. – Никогда, слышишь… никогда… - Помолчи… - тихо выдохнул он. И я замолчала, послушавшись его впервые в жизни. Теперь я уже знала свой выбор – да и какие могут быть сомнения?.. Вот он, весь в моих руках, в этих пальцах, судорожно, до боли сжимавших его волосы, в этих объятиях. Я вцепилась мертвой хваткой в лацканы его пальто, не ощущая боли в губах… Но он все же отодвинулся, напоследок чмокнув меня в губы, мягко, чуть виновато улыбаясь. Я уткнулась лбом в его грудь, продолжая судорожно держаться за его пальто, словно он мог вырваться и убежать от меня. Я медленно повернула голову вправо, оглядываясь на девочек. Одноклассницы застыли в немом оцепенении, перестав даже перешептываться, но я почему-то не ощущала перед ними себя виноватой. - Думаю, теперь ты не сможешь здесь учиться… - мягко заметил брат. - Да я, собственно, и сама это поняла… - тихо отозвалась я, перехватывая остекленевший взгляд Мийу. Со вздохом закрыла на минутку глаза. – Я совершила ошибку, не надо было мне просить дедушку об этом одолжении… - Ты ведь хотела… - Да, хотела. Но, Харука… Все-таки они другие. Настолько, что сейчас они смотрят на нас как на зверей… Теплая ладонь с длинными пальцами на моем затылке. Легкое нежное поглаживание. - Не волнуйся… Они забудут нас… Человеческая память коротка… - Да, ты прав… Я отняла свою голову от его груди, посмотрев в теплые глаза, перехватила его руку в свою, крепко сжав пальцами… - Идем, Харука. Идем…
«… а через пару дней в моем дневнике появился первый сознательный мой рисунок. Это были большие, чуть грустные карие глаза в обрамлении густых черных ресниц. Его глаза… Я хочу навечно запомнить его теплый, добрый, терпеливый взгляд, его улыбку. Я сохраню этот рисунок в своем дневнике, в своем небольшом кусочке своей души, чтобы, когда он будет вдали от меня, я всегда смогла вспомнить его и ощутить в груди то теплое щемящее чувство, что поселилось там… А пока мы просто с ним идем, взявшись за руки, по линии наших жизней. Знаешь… Я люблю тебя, Харука. Я люблю тебя…»
