«Сколько пузырьков в лимонаде?», в последнее время этот странный вопрос медленно и мучительно разъедает мой мозг. Но есть в нем что-то запретно – сладкое, что – то невинно детское, что позволяет на крохотные минутки подумать о чем – то глупом, наивном, ненужном…совсем не подходящие вопросы для вампира – аристократа. А так хочется иногда вновь стать ребенком…Я настолько сильно скрываю это свое желание ото всех, что и сам порой забываю о нем. Хотя…а кто я, если не ребенок? Дряхлый старик, чья душа истерта до дыр беспощадным временем, в молодом обличии? Монстр, убивающий, ради наслаждения, принимающий то, что обычным людям чуждо, то, что они считают противным и неправильным?…Нет. Я – ребенок, которому несказанно «повезло» родиться вампиром, и с первых лет запачкаться грязью бессмысленных интриг, жестоких заговоров, глупых игр… Так думать – легче. Так думать – правильнее. Так – не страшно. Так было и будет всегда. И даже где – то в глубине «дырявой» души зарождается жалость к себе… Хм, интересно, смогу ли я когда небудь сосчитать их, эти маленькие, воздушные шарики, которые беззаботно то, поднимаются, то опускаются в хрустальном бокале, словно играя друг с другом в догонялки? Вот так сидеть, и просто смотреть на бокал с лимонадом. «Ненормально», скажут Они, а я лишь усмехнусь. Какое мне дело до их мнения? Эти слова ничего не изменят, лишь займут лишнее место, в моем и без того воспаленном мозгу. С каких пор я начал считать себя таким…Сумасшедшим?...С тех, когда осознал, что простая улыбка может украсть дыхание и сон. Изумрудные глаза могут утопить в своей глубине, причиняя одновременно боль и радость. А бархатный голос, мелодично разливающийся в сердце может искусно, раз за разом перебирать струны моей души. Подчинять и владеть безнаказанно… Возможно именно тогда. Не знаю…Никто не знает. И хватит уже спрашивать себя об этом! Глупо искать ответ на этот вопрос. Да и нужен ли он мне в действительности?... Легкое дуновение весеннего ветра. Повеяло шоколадом и корицей. Медные пряди, собранные в милые хвостики, коснулись моих щек, а нежные руки обхватили со спины, властно и требовательно…Ты хочешь помочь, или помешать мне собрать мою головоломку, Рима?...Ведь ты понимаешь, что я должен…должен узнать, сколько же ИХ! В моей жизни и так слишком много вопросов, ответы на которые мне не известны…а будут ли когда то?... Но я точно знаю, что буду биться об глухую стену, каждый раз разбивая кулаки в кровь, пока не найду ответа. Ведь так хочется доказать…Кому?...Себе?...Да! Себе! Я докажу им, всем, этим наглым пузырькам, что я знаю сколько их на самом деле!...Только надо подождать…Совсем немного. Губки Риммы, такие маленькие и прохладные касаются моей шеи, а хрупкие пальчики сминают рубашку на груди. Я знаю, чего она хочет. Но хочу ли я ей это дать?...Я так часто начал спрашивать себя об этом…Раньше такого не было…Но ведь и болезнь моя раньше была лишь простой осенней простудой, а не смертельным недугом, который вряд ли получится излечить, а если и излечить, то обязательно останутся ужасные осложнения… А знает ли она ответ?...Наверно нет. Но я вижу, что она не играет. Рима действительно всеми силами своей души пытается помочь мне, или еще сильнее запутать… — Шики…— томный шепот. Она вдыхает мой запах и нервно сглатывает…Приходится покинуть свои раздумья и вернуться в реальность. Бокал с лимонадом уже на тумбочке рядом с кроватью, а Рима нетерпеливо убирает мешающие ей волосы с моей шеи. Она вся дрожит в предвкушении…Я лишь послушно наклоняю голову влево, даря ей полное право распоряжаться собой. Мне не понять ее волнения, в конце концов, это наш далеко не первый и я уверен, что не последний раз. Это единственное, что я могу ей дать. Еще один хриплый стон сорвался с ее губ, и острые клыки пронзают мою кожу. Все как всегда: она пытается быть нежной, но из-за сильного голода причиняет мне достаточно сильную боль. Я лишь слегка вздрагиваю и сжимаю её левую руку, властно покоящуюся на моей груди. Я слышу её жадные глотки, и чувствуя себя нужным, частью чего – то большего. Большего, чем жалкое существование Сенри Шики. Непроизвольно вновь нахожу взглядом бокал с лимонадом…Сколько же…сколько же ВАС?...Смотрю, не отрывая взгляда, и снова начинаю считать. Рима углубляет укус, из-за чего у меня вырывается хриплый стон…Понемногу мой разум застилает туман…тело начинает слабеть. Но мне не жалко. Пусть пьет. Хоть какая – то от меня будет польза. Мгновение, и вместо тупой боли, я чувствую не ровное дыхание Риммы на своей шее. Словно в знак благодарности, она нежно целует ранки на моей коже, зализывая их своим язычком. Последние нотки боли постепенно исчезают, полностью растворяясь в теле. Рима начинает устилать дорожку из легких поцелуев от моей шеи к скулам, щекам, и, наконец, развернув моё лицо к себе, к моим губам. Глаза машинально закрываются, и тело отдается ее ласкам. Но я знаю, что ее, Риммы, мне как всегда будет мало…И в темноте закрытых век возникает совсем не правильный образ: вместо ярко – синих – изумрудные глаза, а правильные черты лица обрамляют не медные хвостики, а пшеничные пряди, мягко спадающие на такое прекрасное, желанное…любимое лицо. Непрошенный образ заставляет меня прерывисто стонать в губы Риме. Нет! Опять! Неужели моя болезнь так сильна?! Ведь это ненормально… Рима шепчет мне что-то неразборчиво, то и дело непроизвольно постанывая, но слышу я не ее мелодичный шепот…Бархат другого, такого родного голоса окутывает мое сознание, проходит глубоко внутрь меня, занимая в моей душе свое привычное, почетное место. Непроизвольно я начинаю отвечать на ласки, скорее всего находясь в глубоком бреду, как это бывало часто в последнее время. Мои губы и язык, в который раз исследуют ее плечи, солнечное сплетение, задерживаются на груди, поочередно лаская каждую грудь сквозь трикотажную футболку. Маленькие коготки Риммы, оставляют алые полосы страсти на моей спине под рубашкой. Еще один признак того, что я ее собственность. Так ведь она думает… Левую ладошку Рима приложила к губам, кусая ее, пытаясь так заглушить громкие стоны. Мне нравится делать это: доводить ее до такого состояния. Ведь тогда я становлюсь обычным, правильным парнем…ну почти…Мне ДОЛЖНО это нравится. Ведь это – хорошо… Но что там, внутри?...Внутри пусто…Хотя нет, с каждой секундой моё желание растет, как снежный ком, становясь все больше и больше. Но желание это – неправильно…бесстыдно… Нормально ли это – быть с одним человеком, а мечтать о другом? Нет, не нормально. Я уверен. Но ведь я же сумасшедший…Мне можно. Мои руки скользят по телу Риммы, а губы наши вновь встретились. Секса у нас еще никогда не было. Только петинг…нежные и одновременно страстные прелюдии… Может она мне не доверяет?...А может дело вовсе не в ней…Но если быть откровенным, то мне все равно. Я послушно исполняю все ее желания…Продолжения она никогда не требует…Она ведь все понимает…Любит меня. Наш поцелуй страстный и долгий. Мой язык дерзко играет с ее. Я ощущаю ее руки на своих ягодицах. Ничего не пробуждающий во мне жест. Но, не смотря, ни на что, я продолжаю начатое. Одной рукой я задираю ее короткую юбку и проникаю в нее большим пальцем. Она шипит и выгибается от удовольствия, двигая бедрами ко мне на встречу. Хрупкие ладони еще сильнее сжали мои бедра, от чего я немного поморщился, и издал какой – то непонятный звук, больше похожий на рык. Мои движения размеренные и плавные, изученные наизусть. Чувствуя, что она уже на пике удовольствия, я сильнее нажал пальце на ее клитор, одновременно выдыхая прямо в ее приоткрытый рот. -Боже, Шики!— Рима сначала изогнулась дугой, а после резко обмякла. Откидываясь на кровать, она притягивает меня к своей груди. Я послушно ложусь сверху, и слушаю, как постепенно замедляется ее сердцебиение. Ранее искусанная в кровь ладонь, сейчас непринужденно перебирает мои волосы. Так уверенно, будто так было всегда. Стало совсем тихо. Рима думала о чем – то, все еще лаская мои волосы, а я вновь начал считать пузырьки…1,2,3,4…25…58…99… Солнце уже высоко висело в небе, освещая все вокруг…Одновременно такое манящее и ненавистное…солнце. Рука Риммы уже просто лежала на моей голове, а ее ровное дыхание превратилось в мирное сопение. -Рима — обратился я к ней, надеясь, что меня услышат. -А сколько пузырьков в лимонаде? – немного по — детски и наивно. Но ведь я не стесняюсь отдавать ей себя. Тогда почему должен боятся задать один единственный вопрос? А вдруг все же она знает? Но ответа не последовало. Только тихое сопение. Аккуратно высвободившись из ее объятий, я укрыл ее одеялом, и, выходя из комнаты еще раз посмотрел на девушку. Этот ангел во плоти ничего не знает… А ведь она могла бы спасти меня…
2.
В коридоре Лунного общежития, залитым весенним солнцем было пусто. Даже как – то страшно. Стою напротив твоей двери и жду. Жду. Жду. Жду. Смотрю на нее. Знаю, что ты давно почувствовал меня. Так почему же не позовешь…? Как только я разворачиваюсь, чтобы уйти, слышу твои шаги и голос: — Войди, Шики. Открываю дверь, и сердце пропускает пару ударов, когда твои изумрудные глаза смотрят на меня. Каждый раз, каждый твой взгляд ворует частичку моей души…ее остатков. Но как бы их мало у меня не осталось, я готов делится ими с тобой вечность, и даже дольше. Неожиданно ты опускаешь их, свои прекрасные глаза, прячешь их от меня за густыми, длинными ресницами. Я снова начинаю сходить с ума…а точнее продолжаю. С тобой, Ичиджо, я никогда не смогу быть нормальным парнем. Но хочу ли я быть им, вместо того, чтобы не бояться смотреть на тебя, ласкать твои припухшие от моей любви губы, слышать свое имя, срывающееся с твоих губ вместе со стонами. Именно поэтому я не сопротивляюсь своей болезни, не борюсь, а молчаливо жду конца, пытаясь наслаждаться теми мгновениями счастья, которые даришь мне ты, Ичиджо. — Я думал, ты уже не придешь – еле слышно говоришь ты и подходишь чуть ближе, не решаясь прикоснуться ко мне. Ведь сколько бы раз я не был бы с тобой, ты все еще до конца не уверен, что я всецело принадлежу только тебе. Не знаю, рад ты этому, или нет, но я – твой. Сумасшедший вампир, с дырявой душой. Скорее это тяжелая ноша, чем счастье… Ты вновь робко поднимаешь на меня свои глаза и слегка улыбаешься. Я чувствую, что не стою на земле. Ее отобрали у меня. Давно. Тогда, когда ты впервые улыбнулся мне, сказал что – то, но я не слышал, а лишь чувствовал, как вирус начинает овладевать моим телом, растекаясь от сердца жаркими волнами. Да. Именно тогда и началось мое сумасшествие. Иногда я думаю, что такое наказание Небеса прислали мне за грехи моих предков. Ведь и без того странный Сенри Шики. Белая ворона в вампирском обществе. Лишенный доверил из – за проступков своего отца…Да еще и влюблен в…в ангела… — Шики, с тобой все в пор… — не даю договорить, а грубо со всей своей страстью впиваюсь в твои губы. Ты сдавлено стонешь, но не сопротивляешься. Мне достаточно секунды, чтобы разорвать твою рубашку. Прижимаю тебя к стене и начинаю свою сладкую пытку. То, что с Риммой я бы не стал делать, даже если бы не было тебя. Любить. Всем телом, сердцем, и все теми же остатками дырявой души. Не замечаю, как теряю контроль, но это уже не ты, а я стою прижатым к стене. Мы громко дышим, смотря друг на друга, чувствуя, как сплетаются наши вздохи, не размыкая объятий, словно боимся потеряться. В таком большом и жестоком мире, который все равно украдет нас друг у друга, но не сейчас! Я не позволю! Я резко разворачиваю тебя лицом к стене, кладя свои руки поверх твоих, переплетая наши пальцы. Целую нежно в макушку, вдыхая такой свежий и дурманящий, немного мятный аромат волос, спускаюсь ниже к шее, слегка касаюсь языком тоненькой венки, от чего ты вздрагиваешь. Но я пытаюсь не замечать этого и лишь сильнее прижимаю тебя к стене, упираясь своим пахом в твои ягодицы, трусь о них. Понимаю, что мы оба уже на пределе. Провожу своими руками по твоей груди, еле касаясь, задевая ногтями твои соски. Когда мои руки начинают поглаживать твой низ живота, ты бесстыдно выгибаешь спину, громко стонешь, а твои ягодицы еще сильнее трутся о мой пах. Ты будто просишь меня, умоляешь, но будь уверен, я нуждаюсь в этом не меньше, чем ты. Мне кажется…Нет! Я точно знаю, что это излечит мою болезнь, но одновременно осознаю, что это все: твои глаза, губы, руки, стоны, шепот, может еще сильнее ухудшить мое состояние. Я как наркоман, желающий заполучить новую дозу. Знаю, что потом будет хуже, будет больнее, отвратительнее, противно до тошноты, но ведь сейчас – хорошо. Будет хорошо, и колюсь вновь и вновь. И обнимаю тебя, Ичиджо, лаская, вдыхаю запах волос и мраморной кожи…Вновь и вновь люблю тебя… Расстегнув твои штаны и спустив их, я не стал тебя ласкать. Прости. Мне просто очень надо, невыносимо сильно надо, до дрожи в коленях. Дыхание громкое и частое, хриплые стоны так и рвутся наружу из моей груди, и ты стонешь со мной в унисон. Освободившись от своих штанов и нашего нижнего белья, я с волнением приближаюсь к тебе, чувствуешь это, ты вздрагиваешь и начинаешь неистово шептать мое имя. — Шики…Шики…пожалуйста…я…я прошу тебя,Шики… — Похоже моя болезнь заразна, и ты, мой милый Ичиджо, так же, как и я будешь гнуться под ее силой, искусывать гуды и кулаки в кров, не хотеть просыпаться, и ждать таких редких встреч. Прости меня, мой ангел, что я так подло поступил с тобой, заразив своим недугом…Если бы я знал… Не предупреждая тебя, я резко вхожу, и понимаю, что пропал. Ты сдерживаешь стон, закусывая губу. Скрываешь боль и истинные чувства. А я хочу их слышать…Знать! Начинаю медленно двигаться. Твои пальцы царапают стену, я слышу твои всхлипы, но хочу слышать больше, хочу слышать, что нужен тебе. -Ичиджо — шепчу тебе на ухо, прикусывая мочку — скажи, что любишь. Тяжело сосредоточиться, но я все, же сказал это. Ты лишь машешь головой, еще сильнее стиснув зубы, и пшеничные волосы прилипают к твоему лицу. Упрямый… Не хочешь, чтобы я слышал твою боль… Закрыв глаза, я начинаю ускоряться, ложась всем телом на твою спину, чтобы чувствовать тебя еще ближе, еще сильнее, стать одним целым и неделимым. Слышу твой сдавленный стон наслаждения, и понимаю, что правильно двигаюсь. Целую твою спину, жадно слизывая капельки пота. — Скажи, что любишь – вновь повторяю я и тянусь рукой к тебе, но еле коснувшись, отвожу руку в сторону, наслаждаясь твоим разочарованным стоном – Ичиджо, скажи! — Прошу… — шепчешь ты, чуть не плача. — Скажи, что любишь! – обхватываю тебя рукой, и начинаю двигать ею в такт движения своих бедер. Неужели ты настолько горд, что не можешь позволить себе признаться мне в этом? Но ты ведь знаешь, что все твои усилия напрасны. Я все равно возьму верх! — Скажи! Скажи! Скажи! – уже почти кричу я, с каждым словом ускоряя темп своих движений. Не выдержав, я кончаю в тебя, разливаясь теплом внутри, громко стону прямо тебе в ухо. Через пару мгновений чувствую такое же тепло в своей руке. Пытаюсь отдышаться, я все еще прижимаюсь к тебе, касаюсь губами шеи и спины… Аккуратно выхожу из тебя. Почему мгновения счастья так коротки? А страдания, будто бы вечность тянутся…Где справедливость? Когда ты поворачиваешься, я вновь утопаю в твоих глазах. Ты обнимаешь меня так крепко и нежно, что я начинаю понимать: ты стал таким же, как и я Ичиджо, сумасшедшим наркоманом. Окончательно и бесповоротно. Давно ли…? Я понимаю тебя лучше, чем кто либо, лучше чем даже ты сам, как и ты меня…Уж поверь Эти мысли, они постоянно в твоей голове. Эти люди, они смотрят на тебя не так, как на всех, словно ты нагой…Тебе кажется, что они смеются над тобой, и они хотят отобрать у тебя главное сокровище… -Люблю тебя Шики – шепчешь мне на ухо, еле касаясь губами щеки. Неожиданно я понимаю, что хочу умереть. Прямо сейчас, чтобы моя жизнь закончилась именно на этом моменте, чтобы я никогда не забыл этих слов, не забыл тебя, невзирая на то, как далеки мы друг от друга. Чтобы этот момент врос в меня, стал моей неотъемлемой частью…как и ты, Ичиджо. Еще раз, посмотрев тебе в глаза, я целую тебя нежно и глубоко. Ты вновь начинаешь обмякать в моих руках, но я вовремя отстраняюсь. Ты проводишь рукой по моему лицу, касаясь носа, губ. Спускаешься ниже на ключицу и замечаешь, почти затянувшиеся ранки от клыков Риммы. Блеск в твоих глазах почти сразу меркнет. Это единственное, чего мы не позволяем друг другу: кусать. Слишком опасно. Было бы слишком много вопросов, презрительных взглядов, жестокости… Я повторяю за тобой, касаясь рукой твоей щеки, заглядывая тебе в глаза. Легкая улыбка сразу же появилась на твоих губах. Такая прекрасная и теплая, как весеннее солнце, как тепло и вкус кофе, зимним вечером. Я начинаю медленно одеваться. Ты все это время смотришь на меня. Тишина не угнетает нас, а наоборот, говорит намного больше даже самых прекрасных слов о любви. Надевая рубашку, я неожиданно вспоминаю о своей незаконченной миссии. А может спросить Ичиджо? Вдруг он знает? -Ичиджо — от неожиданности ты вздрагиваешь — скажи мне, сколько пузырьков в лимонаде? — как только заканчиваю предложение, понимаю, что сглупил, озвучив его. Зачем? Ведь ему сейчас не легче, чем мне, а я еще с пузырьками этими пристал… Посмотрев последний раз на Ичиджо, я направляюсь к двери. -Шики, постой — я останавливаюсь у самой двери, уже держась за ее ручку, но не оборачиваюсь. Я понимаю, ты удивлен. Да, знаю, теперь ты понял, что я так же, как и ты сошел с ума – я ведь еще не ответил тебе – удивленно говоришь ты. По телу пробежала волна тока, направляясь в самое сердце, разрываясь там салютом. Неужели…Он…Он – знает?! Дыхание участилось…но стало как – то обидно и …страшно. Он сложил мою головоломку. Он знает ответ. Как всегда – он! А я…? Опять никчемный, бесполезный Сенри Шики?! Нет! Не надо! Ичиджо, не говори! Кое — как попытавшись взять себя в руки, я как можно спокойнее отвечаю: -Ладно, не отвечай! Зачем тебе это надо? Ты замер, словно прекрасная статуя, твои изумрудные глаза еще долго смотрели на дверь, которую я только что закрыл за собой. Переступив порог комнаты Ичиджо, и закрыв дверь, я почувствовал, что моя болезнь вновь дает о себе знать. От холода, образовавшегося внутри, я непроизвольно сжался, а в горле застрял ком. Вот и все: действие очередной дозы подходит к концу… А значит скоро все начнется снова…Начнется ломка…
