Please forgive me, Father I didn’t mean to bother you The devil’s in me, Father He’s inside of everything I do
The Pretty Reckless - Going to hell
Темные тучи заволокли небесную гладь. Где-то вдалеке слышались раскаты грома, предвещавшие немалую бурю. Свинцовые облака нависали над землей, превращая мир в царство беспросветной тьмы. Кажется будто сам дьявол сегодня решил потешиться над людишками, выпуская первых предвестников своего появления.
Женщина грациозно вышла из машины, остановившейся подле старинной церкви, и задержала свой взгляд на ней. Величественное строение внушало трепет, а готический стиль обрамления фасадов и окон добавлял волнения в сердца прихожан. Она проследовала к входу, облаченная во все черное, и со стороны казалась вдовой, спрятавшей лицо под тонкой вуалью шелкового платка. Зайдя внутрь, женщина незамедлительно проследовала в исповедальню, дабы отпустить душу на суд священнослужителя. Тонкая стенка скрывала ее вид, и она могла снять темные очки, скрывавшие кровавый взгляд, не боясь быть рассекреченной. По ту сторону сидел седовласый мужчина, одетый в светлую рясу, и перекручивал четки в руке. От него пахло благовониями, и это немного успокаивало, хотя женщина и не чувствовала особого волнения.
- Приветствую тебя, дочь моя. - Послышался хриплый голос мужчины.
- Святой отец, я бы хотела исповедаться. - Ее бархатный голос заставил священника встрепенуться, а участившееся сердцебиение выдавало волнение. Она уже посещала сие место несколько десятков лет назад. Тогда он был еще совсем молод, и каждое слово, произнесенное из уст этой женщины вызывал в нем трепещущий страх, но в тоже время неподдельное любопытство. Вряд ли тогда он вслушивался в значение ее слов, да и впрочем она не была многословна. И вот спустя столько времени, женщина пришла в эту священную обитель вновь.
- Я слушаю тебя, дочь моя. - Голос оставался все таким же спокойным. За столько лет священничества он научился справляться со своими эмоциями, не давая им перерасти в непозволительные желания. К сожалению, это означало, что память подвела мужчину на этот раз. Но может оно и к лучшему.
Father, did you miss me? (Святой Отец, Вы скучали по мне?)
Been locked up a while (Я была заперта некоторое время)
I got caught for what I did (Была схвачена за мои грехи,)
But took it all in style (Но сделала это со вкусом!)
Later ask for my confessions I got way back when (Позже скажите мне исповедоваться о том, что было.)
But now I’m first and so much worse (Но сейчас я — первая, и все стало еще хуже.)
So I am back again (Так что, я вернулась,)
Heresy (Какая ересь... )
- Простит ли Всевышний мои согрешения? - ее голос звучал так расслабленно, будто она просто философствует о смысле жизни, а не исповедуется в пороках.
- Если ты искренне раскаиваешься.
- Я хотела прийти к вам чуть раньше, но к сожалению не имела такой возможности, - произнесла женщина, думая, что и в этот раз ей с трудом удалось сбежать, оставшись незамеченной супругом. - Безусловно, вы будете призывать меня к раскаянию, но думаю, что это мне не поможет.
- Настолько велики твои грехи, дочь моя? - казалось, что он на самом деле переживал об этой прихожанке. У него было чистое непорочное сердце, что в действительности вызывало какую-то усмешку со стороны женщины.
- Их и не сосчитать, Святой Отец. Даже моя идеальная память не в силах держать подсчет. Хотя, есть ли у меня выбор?
- Ты жалеешь о содеянном?
Женщина перекинула ногу на ногу, случайно задирая подол юбки, которая еле доходила ей до колена, но это было скрыто от взора священника, поэтому она позволила себе подобную вольность. Тонкие пальцы потянули за кружево перчатки, стягивая ее с левой руки.
For the lies that I take, I’m going to hell (За ложь, которой я верю, я отправлюсь в ад!)
For the love that I’ll make, I’m going to hell (За то, что буду заниматься любовь, я отправлюсь в ад!)
Married to the devil, you can hear the wedding bells (Замужем за Дьяволом, можешь слышать свадебные колокола.)
- Я жалею только о том, что будучи молодой и неопытной, по-настоящему влюбленной, поддалась чарам одного мужчины, который ныне приходится мне мужем. Я и подумать тогда не могла, что он затащит меня в преисподнюю.
По неровному дыханию можно было определить, что священник действительно заинтересован этой историей, но внутреннее чутье подсказывало ему, что не стоит углубляться, ведь все намного печальней, чем кажется на первый взгляд. Но любопытство - не порок.
- Хотя, - продолжила женщина, - я не виню его во всех своих грехах. Мне прекрасно было известно кем он является, но я была слишком очарована, чтобы отказать. Вы знаете, мой муж может красиво подать себя, а речь его всегда убедительна и действует словно колыбельная на ребенка. Красивые ухаживания и лестные слова сделали свое дело, и когда он открылся мне, я была готова сойти с ним в ад. Но к сожалению, это было только начало.
Священник продолжал внимать каждому ее слову, и в голове уже мелькала мысль, что эта история для него не нова, но возраст все же давал о себе знать, и в точности он не мог вспомнить, где ее слышал.
- Я отдала ему душу. Разве это можно простить? Может быть, Всевышний смиловался бы надо мной, не испачкав я ее всеми возможными пороками. - Ее голос звучал уже более строго, показывая, что разговор дается ей не без труда, однако, она не собиралась его прерывать. - Все было прекрасно по началу. Свадьба, восхождение на трон, любовь... - на последнем слове она не сдержала презрительный смешок. - Мое моральное падение началось тогда, когда я убила человека. Это была первая жизнь, которую я забрала. Знаете, он был таким сладким, что до сих пор ощущается привкус его крови. Такая горячая, тягучая, терпкая от страха, который испытывает моя жертва передо мной.
Священник нервно сглотнул от услышанных слов, но все так же продолжал внимательно слушать женщину. Она улыбнулась его стойкости и наклонилась ближе к тонкой резной стенки, которая являлась единственной преградой между ними. Сквозь мелкие отверстия проникало ее холодное дыхание, будто сама смерть дышит ему в затылок.
Father, did you miss me? (Святой Отец, Вы скучали по мне?)
Don’t ask me where I’ve been (Не спрашивайте, где я была.)
You know I know (Вы знаете, я знаю)
Yes, I’ve been told I redefine sin (Да, мне говорили, я переопределяю грех.)
And I don’t know what’s driving me to put this in my head (Я не знаю, почему у меня в голове эта чушь,)
Maybe I wish I could die (Наверное, я хочу умереть.)
Maybe I am dead (А может я уже мертва...)
Heresy (Какая ересь!)
- Но знаете, что хуже всего? - шептала женщина, раскрывая ему тайну своей порочной сущности. - Мне понравилось.
Мужчина повернул свое лицо к ней, и она без труда могла разглядеть его. В некоторых местах уже пролегли глубокие морщины, но на вид он оставался все таким же мужественным, как и тридцать лет назад. Седина уже коснулась его темных волос, наградив золотистым оттенком, что даже добавляло ему некоторого шарма. Женщина улыбнулась его смятению. Он узнал ее.
- Мало того, что я забирала души невинных, упиваясь своим превосходством над ними, так еще и участвовала в утехах супруга, который устраивал "пьяные" оргии. Он сделал меня своей рабыней, заставляя вставать на колени каждый раз, когда ему этого захочется. Вы знаете, противно только в первый раз, а потом тебе уже самой это нравится. Я ласковая любовница. - Последние слова она произнесла полушепотом, заставив мужчину встрепенуться, коснулась стенки лбом и провела пальцами по замысловатым узорам. - Я падала все ниже, придаваясь порочным утехам, испробовав грех на вкус. Знаете какой он? Приторно сладкий.
Она внимательно продолжала следить за изменяющимся выражением лица священника. Он явно был встревожен и взволнован такой откровенной беседой, но как ни странно, не спешил ее остановить.
- Во мне уже нет тепла, Святой Отец. Я охладела, превратившись в создание, пребывающее в вечном забвении. Я мертва, но мне всегда не больше двадцати. Такова цена за вечную молодость и бессмертие. Но самое плачевное в происходящем то, что даже если я возжелаю смерти, она для меня останется недоступной. Мой муж не отпустит меня просто так.
Сердцебиение ускорилось. По всей видимости мужчина уже давно понял, что перед ним не простая человеческая женщина. Сама королева ада сошла со своего трона, чтобы нарушить покой священной обители.
For the lies that I fake, I’m going to hell (За ложь, которую я придумываю, я отправлюсь в ад!)
For the vows that I break, I’m going to hell (За клятвы, которые нарушаю, я отправлюсь в ад!)
For the ways that I hurt when I’m hiking up my skirt (За то, какую боль я ощущаю, задирая свою юбку,)
I am sitting on a throne while they’re buried in the dirt (Я сижу на троне в то время, как остальные в грязи,)
For the man that I hate, I’m going to hell (За человека, которого я ненавижу, я отправлюсь в ад.)
Married to the devil, you can hear the wedding bells (Замужем за Дьяволом, можешь слышать свадебные колокола.)
- Наверное нет смысла в чем-то раскаиваться, ведь я уже мертва. Да и на вряд ли Господь простит мои прегрешения. Я хожу по трупам праведников, вершу суд над ними, предрекаю их гибель. Кто же виновен во всем этом? Поверьте, не я одна. На этот момент я прекрасно понимаю, что мои чувства к супруг были всего лишь красивой иллюзией, созданной разумом и не более. Самой тяжкий порок - это любовь, Святой Отец.
- Не говори так, дочь моя. Бог есть любовь.
- Тогда почему она меня погубила? Заставила унижаться, убивать, грешить? Я бы могла умереть за нее, если понадобится, но это будет лишним, и никто не оценит таких жертв. Во мне нет любви, Святой Отец, она бесследно исчезла с последней каплей крови в теле моей первой жертвы.
- Так что же ты хочешь от меня? Зачем явилась в этот храм? - голос священника оставался спокойным. Она не смогла в нем вызвать ни капли раздражения или презрения. Он слишком милосерден.
Лукавая улыбка сошла с ее лица, освободив место печали и тревоги. Она глубоко вздохнула, втянув успокаивающий аромат благовоний, и облокотилась о деревянную спинку, устремив свой кровавый взгляд наверх.
Please forgive me, Father (Простите меня, Святой отец,)
I didn’t mean to bother you (Я не хотела Вас беспокоить.)
The devil’s in me, Father (Во мне демон, Отец,)
He’s inside of everything I do (Он во всем, что я делаю)
- Мне нет прощения, Святой Отец, я знаю это. - Женщина говорила более чем спокойно, казалось, что это были ее последние слова, но именно сейчас она была как никогда искренна. - Я просто устала, устала от своей сущности, от своего титула, от жизни... Может смерть станет моим спасением, но я не знаю, что ждет меня там. Я уже в аду, так что может быть хуже? Створы рая закрыты для меня навечно. Сожалеть уже не стану, это не в моих правилах. Я просто хочу покоя, Святой Отец, я просто хочу смерти.
Священник наклонился чуть ближе, желая приблизиться к ней насколько это было возможным в данной ситуации. Он будто прочувствовал всю боль ее темной души, излитую в этих скудных словах.
- В тебе еще есть любовь, дочь моя. Она скрыта за пеленой порока и похоти, и только ты способна развеять эту густую дымку. Все тебе дозволено, но не все полезно, и в твоей власти изменить происходящее. Стоит попробовать.
Женщина вновь улыбнулась, но более не старалась стать ближе к священнику, пребывая все в той же позе.
- Я уже слышала нечто подобное несколько лет назад. - С усмешкой произнесла она.
- Но видимо, ты так и не воспользовалась моим советом.
- Вы не многословен, Святой Отец.
- В этом нет нужды. Вся истина в нескольких словах, просто нужно разглядеть ее более внимательно. Дочь моя, ты не жаждешь прощения. Чем же я могу помочь тебе?
Женщина скупо улыбнулась, но это была не усмешка, как обычно, а искренняя, теплая улыбка. Как бы ни старалась она скрыть свои истинные чувства, сколько бы раз не провоцировала его, не дерзила, не кокетничала, он все так же оставался непреклонным, отодвигая свои дурные помыслы, позволяя истине проникнуть в свое сердце, открыв ее темную душу, как книгу перед ним. Точно так же, как и несколько десятков лет назад.
- Спасибо, что приняли меня, Святой Отец. Не думаю, что нам посчастливится встретиться вновь, поэтому прощайте.
Она вышла из исповедальни и спешно направилась к выходу. Священник поспешил выйти, дабы хоть раз взглянуть на эту загадочную прихожанку, но та исчезла, оставив за собой лишь легкий приятный аромат. Мужчина обнаружил на сидении черную кружевную перчатку, что позабыла женщина, и осторожно взяв ее, поднес к лицу, вдохнув приторно-сладкий запах. Видно так пахнет смерть. Он подошел к большому витражному окну и взглянул на улицу. Женщина, облаченная во все черное, смотрела на него из окна мерседеса, который все это время ожидал ее у входа. Солнце уже выглянуло из-за туч, и, протянув руку под яркие лучи, она позволила ему увидеть яркий отблеск кожи, вещающий о ее нечеловеческой сущности. Этот жест продлился всего лишь несколько секунд, и, отдернув руку, она мило улыбнулась священнику в последний раз и закрыла тонированное окно. Машина увозила ее как можно дальше от этого места, места, где хранит она свои заботы и переживания, где отпускает грешную душу на суд святых, доверив свои тайны лишь одному, и исповедавшись, уносится обратно в преисподнюю, обратно домой.
For the lives that I take, I’m going to hell (За жизни, которые я отнимаю, я отправлюсь в ад!)
For the laws that I break, I’m going to hell (За законы, которые нарушаю, я отправлюсь в ад!)
For the love that I hate, I’m going to hell (За любовь, которую ненавижу, я отправлюсь в ад!)
For the lies that I make, I’m going to hell (За всю свою ложь я отправлюсь прямиком в ад!)
For the way I condescend and never lend a hand (За унижения и безучастность,)
My arrogance is making this head buried in the sand (Мое высокомерие оставило эту голову зарытой в песок,)
For the souls I forsake, I’m going to hell (За загубленные души я отправлюсь прямиком в ад!)
Married to the devil, you can hear the wedding bells (Замужем за Дьяволом, можешь слышать свадебные колокола)
