Фандом:
Автор: NafNafa
Статус: Закончен
Основной пейринг: Вольтури
Жанры: Драма, Сонгфик
Размер: мини
Серая невзрачная комната освещалась мягким светом одной масляной лампы. Эти покои разительно отличались от всех остальных в замке своей убогой простотой, но он сам того возжелал. Ночь во всю властвовала над землей, пометив на черном полотне желтый хаотичный мазок в виде не полной луны. Это время напоминало о былом, ворошило остатки прошлого в его сознании, создавая размытые картины воспоминаний, которые саднящей болью отдавались на месте сердца. Кажется, что вольный ветер принес на своих невесомых прозрачных крыльях легкий шлейф знакомого аромата свежей зелени и испеченного хлеба. Это был запах дома - родного уголка в этой потерянно вселенной. Ее образ до сих пор хранится в глубине подсознания, навещая его в это ночное время, когда серп луны сверкает на небосводе. Голос такой родной и знакомый, гулким эхом отражался в его разуме, что все еще хранит мелодию сладкой колыбели.
В ледяном краю баюшки-баю
Спи мой мальчик, спи засыпай.
Грусть тоску свою я во льду таю
Все по краешку да на край...
Запах еды наполнил атмосферу в обветшалом доме, и маленький мальчик уже пребывал в нетерпении, ожидая свою порцию ужина. Женщина накрыла на стол, стараясь побыстрее накормить свое изголодавшееся дитя. Пир был довольно скромный: чечевичная похлебка и две лепешки хлеба, по одной на каждого, которые она испекла из колосьев пшеницы, что собрала сегодня в поле на сырой, пропаханной земле - крохи из давно собранного урожая. Предварительно смолов их, женщина придала тесто огню, получив хоть и пресные, но довольно сытные хлеба. Наполнив миски супом, она подала одну сыну, который тут же перехватил ее из рук. Это была первая трапеза за весь сегодняшний день.
Эта семья жила довольно скромно, ведь отец вот уже как пять лет предан земле. Вдова как могла заботилась о подрастающем сыне, вкладывая в него всю свою материнскую любовь, которой у нее было в изобилии. Она уже давно перестала оплакивать мужа, решив отдать все свои силы на воспитание ребенка и вырастить его достойным человеком, каким был его отец.
Мальчик с нескрываемым удовольствием хлюпал похлебкой, все снова и снова зачерпывая ее ложкой. На сегодняшний день это блюдо считалось не самым простым в их доме, и он был рад такой трапезе. Женщина медленно принимала кушанья, с улыбкой на устах следя за своим чадом, который с особым энтузиазмом ковырялся в своей чашке. Закончив со своей порцией, он вытер испачканное лицо рукой и счастливо улыбнулся. В эти моменты мальчик по особенному напоминал свою мать, которая всегда отличалась веселым нравом.
- Матушка, можно еще? - подавая миску, попросил мальчишка.
Та приветливо улыбнулась в ответ.
- Вкусно?
- Очень, очень вкусно, матушка!
Она взяла из рук его чашку и, отойдя от стола, перелила похлебку из своей миски сыну, и все так же улыбаясь, подала ее мальчику. Он вновь принялся поглощать кушанья, отрывая от второй лепешки кусочки.
- А ты почему не ешь, матушка? - интересовался сын, удивленно смотря на женщину.
- Я уже наелась, мой мальчик. Кушай, тебе нужно набираться сил.
- Когда я вырасту, то стану таким же сильным, как отец.
Непрошеная слеза заискрилась в глазах вдовы, но застыла, так и не скатившись по щеке. Она не хотела показывать свою слабость при сыне, для него она всегда оставалась веселой и жизнерадостной. Закончив с ужином, мальчик откинулся на стуле, довольно погладив выпирающий живот рукой.
- Спасибо, матушка! - поблагодарил он мать и отправился на свою кровать, что стояла в углу небольшой комнаты.
Женщина подошла и ласково погладила засыпающего ребенка по волосам, убаюкивая его тонкой мелодией колыбельной, которую всегда напевала ему перед сном. Теперь, когда ее малыш спит, она могла позволить себе поплакать. Сейчас, в это трудное для них обоих время, ей как никогда нужна была сильная рука мужа. Женщина укрыла ребенка потрепанным старым покрывалом, размышляя, где завтра ей добыть еще немного еды для него.
Мужчина глубоко вздохнул и опустил взор кровавых глаз на руки, что еще хранили на себе шрамы, которые он получил в глубоком детстве от знатного господина в богатой одежде. Тогда матушка как могла залечила его раны, боль от которых до сих пор отдавалась в руках при воспоминании о том событие.
Озорной мальчишка носился по окрестностям города. Все в жизни ему казалось прекрасным и веселым, так воспитывала его мать. Окруженный заботой и любовью, он и не замечал, как бедно им приходится жить, с каким трудом доставалась пища на каждый день. Женщина оберегала свое дитя от этой правды, рассказывая смешные истории и придумывая нелепые отговорки и объяснения всему происходящему, дабы усыпить его бдительность. И вот он бежит навстречу новому дню, не задумываясь о настоящем, живя будущим.
Пройдя несколько кварталов, мальчик набрел на дом богатого вельможи. Любопытство сыграло с ним злую шутку, и, поддавшись ему, он подходит ближе, глядя через высокую ограду на происходящее внутри. Дом был довольно больших размеров, светлый, украшенный резными росписями из золота. Во дворе было множество прекраснейших растений, а чуть дальше открывался вид на виноградник, по которому гуляла маленькая девочка со светлыми вьющимися волосами. Он подошел поближе, следя за ней неотрывно, и будто чувствуя его пристальный взгляд, она обернулась. С любопытством рассматривая гостя, девочка улыбнулась и подошла ближе.
- Ты кто такой? Почему следишь за мной? - расставив руки по бокам, наигранно серьезно любопытствовала малышка.
- Я просто проходил мимо. - Искренне ответил мальчишка, оглядывая сад. - А ты здесь живешь?
Девочка вновь повеселела и кивнула ему в ответ. Она побежала вдоль ограды и, отыскав маленькую калитку, вышла к нему и поманила пальчиком к себе. Тот пошел за ней, радуясь новому знакомству. Они весело резвились и смеялись, как обычно делают это дети, забыв обо всем на свете и полностью погружаясь в игру. Наконец, вдоволь набегавшись, они упали на землю, тяжело дыша и смеясь. Мальчик с нескрываемым любопытством рассматривал тяжелые ветви красного винограда. Девочка подскочила на ноги и сорвала несколько ягод.
- Держи, это тебе. - Подала она угощение ему. Тот неловко улыбнулся и принял небольшой подарок. Он уже представлял, как обрадуется мать этому гостинцу, и хотел немедленно бежать домой.
- Спасибо! - поблагодарил он девочку и повернул к калитке, но встретился взглядом с грозным мужчиной, что стоял за его спиной.
- Это что за рабский отпрыск в моем саду? Кого ты притащила? - грубо произнес мужчина, обращаясь к дочери. Она хотела что-то сказать, но отец не дал ей и слова вымолвить. Схватив мальчишку за ворот одежды, он выволок его из сада. Тот хотел вырваться и разжал кулаки, от чего крупные ягоды рассыпались по дороге.
- Ах, ты еще и воришка!- прорычал хозяин и, взяв палку, стал бить мальчишку по спине. Он пытался вырваться, но мужчина не давал ему ускользнуть, и продолжал оставлять кровавые следы на нежной детской коже рук. От ударов она рассекалась, и кровь крупными каплями стекала с пальцев. Кажется, мужчина даже не слышал рыдания своей дочери и мольбы остановить этот беспредел. Закончив с ним, хозяин дома брезгливо откинул мальчика на середину дороги, грозя еще большей расправой, если тот хоть еще раз заявится в этот дом.
Весь в слезах от боли и обиды, он побежал что есть силы домой, желая найти утешение в материнских объятьях.
- Мама, мама! - кричал, рыдая, мальчик, забежав в дом и кинувшись к ней.
Она с ужасом смотрела на израненное тело своего дитя, и слезы сами катились из глаз, не спрашивая разрешения.
- Меня назвали вором, но я ничего не крал. Та девочка сама отдала мне эти ягоды. Я хотел принести их тебе, матушка. - Захлебываясь слезами, жаловался мальчик.
Женщина наполнила посуду водой и, сняв рваную одежду с ребенка, осторожно промывала раны. Он больше не плакал, сжав кулаки со всей силы, терпел. Теперь он узнал, насколько жесток этот мир, который не щадит никого, ни детей, ни взрослых. Ярость зародилась в маленьком сердце, и мальчик с нетерпением стал ждать того дня, когда он сможет дать сдачи, сможет защитить себя и свою дорогую матушку. Он больше ничего ей не рассказывал, оставив эту обиду только для себя, и не желая, чтобы мать ходила к тому грозному господину, ведь он не пощадит и ее.
Закончив с процедурами и крепко перевязав раны, женщина обняла своего единственного сына, прижав его к груди и не скрывая слез. Он отстранился от нее и ласково гладил по волосам матери, которые крупными кудрями спадали с плеч, и, обхватив ее лицо перевязанными ладошками, по-детски поцеловал в лоб.
- Все будет хорошо, матушка. И мы тоже будем жить богато, я обещаю тебе...
Воспоминания все больше терзали холодную душу, и мужчина невольно протянул руку к золотому кольцу, с замысловатым орнаментом, на простой кожаной веревке - все, что осталось у него от матери. Оно жгло шею больше, чем яд, но он осознанно не снимал этот амулет, намеренно терзая себя этим. Тогда он в последний раз смотрел на нее своими темными глазами и обнимал, еще будучи теплым.
Станешь ты большой, ясный сокол мой,
За тобой кибитку пришлют.
И под барабан, под солдатский стан уведут тебя,
Уведут тебя, уведут...
Молодой человек бежал к родному дому, желая быстрее поделиться с дорогим ему человеком особо приятной для него новостью. Он вбежал на всей скорости в дом, чуть не уронив свою мать на пол, но вовремя удержав от падения.
- Будь осторожней. - Ругала его женщина. - Куда ты так несешься?
- Прости, матушка! - воскликнул он, целуя ее руки, на что та весело улыбнулась ему, ласково погладив по гладким волосам. Он все больше стал походить на своего отца. Такое же рослое строение, иногда грозное выражение лица к другим, но с ней он был ласковым и нежным, гладкие, как шелк волосы, правильные черты лица и темно-коричневые омуты глаз, которые контрастировали на фоне бледной кожи. Она и не заметила, как быстро вырос ее мальчик, превратившись из несуразного мальчишки в статного юношу. Улыбнувшись, она с упоением наблюдала за своим ребенком, и благодарила небеса, что давали ей сил вырастить его.
- Меня забирают в армию. Завтра выдвигаемся. - Радостно оповестил юноша мать, но эта новость словно острый кинжал пронзила материнское сердце. Военная служба щедро оплачивалась, и ему поскорее не терпелось отправиться в наступление на врага. Имея храброе сердце и сильную руку, он готов был биться до последней капли крови. Но больше всего, юноше хотелось вывести семью из нищеты, одеть матушку в наряды из дорогой ткани, которую носят только знатные вельможи, и накормить ее отменными блюдами, которые она еще ни разу не пробовала. Принятие на службу несомненно радовало его.
Женщина глубоко вздохнула. Она знала, что уговаривать его бесполезно, к тому же не один раз она беседовала с ним на эту тему, но он был упрям, как и его отец. Мальчишка решил идти по его стопам, но женщина прекрасно помнила, что война его и погубила. Сердце разрывалось от гнетущей боли утраты, ведь этот юноша был единственным дорогим и близким человеком на этой земле. Лазурные глаза заискрились слезами, будто солнце играет на волнах морской глади.
- Благослови меня, матушка. - Просит юноша, склонившись пред ней на колени.
Женщина кладет дрожащие руки ему на голову, и заставляет себя улыбнуться сквозь слезы.
- Ты моя гордость. Будь мужественным до конца, и помни, что у тебя всегда есть дом, в котором тебя ждут и любят.
Она прикусила нижнюю губу, чтобы совсем не разрыдаться, и юноша встал с колен, тревожно глядя на мать. Он провел рукой по светлым кудрям, в которых уже стала проблескивать редкая седина, и, склонившись, коротко поцеловал ее в лоб. Женщина обняла своего сына и тихо рыдала на его груди. Материнское сердце предчувствовало беду, но она и подумать не могла, чем это обернется.
И мундир дадут, и ружье дадут,
И забудешь ты обо мне.
И пойдешь ты в бой на земле чужой,
На чужой лихой,
На чужой лихой стороне.
Отряд направлялся на северо-запад страны, где вражеские колонны разбили лагерь. Готовый к битве, юноша крепко держал в руке свое копье и щит, маршируя в отряде солдат, облаченных в красные накидки с металлическими доспехами. Конница продвигалась перед ними. Достигнув цели, они затаились, планируя напасть не заметно для врагов, и разбить их. Но раздался боевой клич, и из леса стали выбегать солдаты, наступая на отряд. Это была ловушка, и по численности вражеское войско превосходило их в несколько раз. Но молодое сердце не дрогнуло, и юноша обнажил свой меч, обороняясь от противников. Он положил на этом поле многих, но их отряд заметно редел, а помощи не поступало. И уже выбившись из сил, он пропустил один удар, и упал на землю, истекая кровью. Перед глазами было чистое небо, которое напоминало о взгляде родных материнских глаз. Он так хотел сделать ее счастливой, а теперь неприятная весть придет в ее дом. Ему хотелось в последний раз обнять матушку, вдохнуть аромат хлеба, которым всегда пахла ее одежда. Но время безвозвратно утекало, унося в свою пучину его жизнь...
Ты отдашь царю душеньку свою,
Светлы оченьки ворон склюет.
Я тебе пою баюшки баю. Ясный месяц,
ясный месяц по небу плывет.
Ночь вошла в свои владения, лунным светом озарив кровавое поле. Вороны нещадно клевали смрадные трупы, разгоняя тишину своим карканьем. Неспешно в этой мгле продвигался чей-то размытый силуэт. Это ночной демон пришел за душами тех, кто не успел еще покинуть этот мир. По слуху определяя стук сердца, он находил полуживые тела, обескровливая их до последней капли. Насытившись, тень продвигалась дальше, но несмолкающий ритм сердца последнего живого человека заставил его обернуться. Вмиг оказавшись перед юношей, что уже давно потерял сознание и вот-вот готов перейти черту смерти, демон поднял его с земли. Он не долго вглядывался в очередную жертву и вонзил свои острые клыки в мягкое тело, но не выпил и капли крови, оставив его мучиться от нестерпимой боли, которая тут же отрезвила его сознание. Это была своего рода дань смерти, посвятив в ее армию еще одного рядового. Громкий смех разнесся по полю, от чего вороны поспешно взметнулись к небесам, испугавшись появление чужака. Крики боли раздавались все сильнее, пронзая хрупкое тело стальными нитями яда, сковывая его навечно...
В милой стороне, в ледяной стране
Сколько бед ни есть- все твои.
Ты пади, пади к ледяной груди,
Грусть тоску свою,
Грусть тоску свою напои...
Он очнулся на том же поле в разлагающихся трупах своих сослуживцев. Обоняние стало намного острее, и юноша невольно задержал дыхание, но как оказалось, воздух перестал ему быть необходимым. Ему чудилось, что он уже мертв, ведь сердце больше не бьется в груди. Юноша поднялся и отправился к водоему, чтобы смыть с себя весь этот смрад. Взглянув в водную гладь лесного озера, он встретился со взором кровавых глаз и с ужасом отпрыгнул от того места, но любопытство взяло верх, и он вновь посмотрел на свое отражение. Теперь юноша понял, что это был не сон, и его агония не была случайной. Все воспоминания были словно в тумане, но сердце еще хранило родной образ, и молодой человек последовал в город с наступлением темноты, чтобы в последний раз взглянуть на мать издалека.
Он бесшумно прокрался через пустые темные улицы города, стремясь к его окраине, где находился родной дом, где его ждут и любят. Он знал, что больше не увидит ее, что матушка будет страдать от потери, но приняв новый облик, юноша боялся причинить ей вред. Незаметно прокрался через хлипкую ограду и заглянул в окно. Комната освещалась мягким светом одной масляной лампы. Женщина сидела за столом и перебирала какие-то травы, чей аромат наполнил атмосферу свежестью зелени. Все так же пахло испеченным хлебом, видимо женщина по привычке уже готовила его на двоих. Ветер ворвался в комнату, и вдова каким-то внутренним чутьем ощутила чужое присутствие и обернулась. Она долго вглядывалась в образ, освещенный светом луны, пока тот не исчез. Обеспокоенная, она вышла во двор, где перед ней стоял ее родной сын. Женщина счастливо улыбнулась ему и хотела броситься навстречу, но тот остановил ее одним жестом.
Горло уже жгло раскаленными углями, а разум переставал слушаться. Даже то, что он утолил пылающую жажду по пути сюда, нисколько не брезгуя или страшась этой сущности, не помогло, и теперь кровь еще сильнее звала его к себе, призывая отведать свой чудный эликсир жизни. Он держался из последних сил, ведь знал кто стоит перед ним, и что нет на свете роднее ее образа, который так лелейно хранил в своем сердце. Но женщина упрямо делал шаг навстречу стирая грань смерти и разрушая остатки самообладания в нем.
- Мой мальчик, ты вернулся. - Шептала она, подходя ближе.
- Нет, матушка, не подходите! Теперь я другой, я стал опасным для вас.
Женщина недоумевающе взглянула на родного сына, чей облик стал еще краше. Но материнское сердце чувствовало его, стремилось к своему дитя, и та вновь приблизилась к нему, положив руку на плечо.
- Это мой мальчик. Как я могу не обнять его?
Она приобняла сына, и стук ее трепещущего сердца разносил по тонким нитям вен то зелье, что затуманивает его разум. Жадно втянув ее чарующий аромат, он поддался этому зову, и, крепче обхватив ее за тонкий стан, вонзил клыки в горло. Женщина нервно вздохнула от накатившей боли, но больше не смела пошевелиться. Она чувствовала, что смерть идет за ней, крадется по пятам, но не могла представить, что придет она в облике родного сына. Что же, может это и к лучшему. Ведь последнее что она увидела, это родное лицо дорогого дитя, которого так трепетно оберегала от всех забот, которому отдала всю свою материнскую любовь, что отражалась в его улыбке и теплом взгляде детских глаз.
- Мой мальчик...
Сделав последний глоток, вампир оторвался от мертвого тела. Сознание вернулось к нему, и он судорожно скользил по трупу матери взглядом, полным отчаяния и боли. Поняв, что же натворил, юноша упал на землю, обнимая тело женщины и прижимая его к своей груди, нервно покачиваясь из стороны в сторону. Истошный крик раненного животного обрушился в тишину ночи, отдаваясь гулким эхом в кронах деревьев. Он зарылся в густую капну волос и беспробудно рыдал, оплакивая свою самую большую потерю, виня себя в ее смерти. Он возненавидел этот мир, возненавидел свою сущность, что погубила самое дорогое в его жизни. И эти воспоминания останутся с ним навечно, каждый день всплывая в памяти очередным кошмаром...
Мужчина нервно вздохнул, вспоминая ту роковую ночь, в которую он пришел в последний раз увидеться с матушкой. Он оперся руками о деревянный подоконник и склонил голову, пряча свое отчаяние завесой светлых волос. Легкая рука легла на мужское плечо, стараясь успокоить его боль хоть немного.
- Кай... - раздался сладкий голосок, и мужчина обернулся.
Пред ним стояло прекрасное создание, которое было словно отголосок его прошлого, иллюзия, что он создал для себя сам. Мужчина провел по густым светлым кудрям супруги, и, обхватив лицо руками, коротко поцеловал в лоб. Девушка обняла его, прижавшись к груди супруга, и он вдохнул все тот же запах свежей зелени, источаемый ее волосами. Ее присутствие всегда давало душевный мир и успокоение, напоминая те дни, когда он точно так же обнимал свою матушку.
- Все хорошо, мой мальчик, все хорошо...
|
